ИнтервьюХудожница Сауле Сулейменова: «О красоте невозможно говорить без боли»
О кровавом январе, эмпатии и работе с травмой
![Художница Сауле Сулейменова: «О красоте невозможно говорить без боли»
— Интервью на The Village Казахстан](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post-cover/1joYVnCm9Bqxc8vdBQLRbQ-default.jpg)
6 июля в пространстве «ДОМ 36» открылась сольная выставка художницы Сауле Сулейменовой под названием «Біз қарапайым халықпыз». Кураторка Камила Нарышева побеседовала с Сауле об экспозиции, основных темах выставки, а также о важности эмпатии и коммуникации в работе с травмой.
Текст камила нарышева
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/rHMaZI-l9SNGc-UFrwK-JA.png)
— Из чего состоит экспозиция? Как я понимаю, она расположилась в двух залах: в лектории и актовом зале «Дома 36». Давайте начнем с актового зала?
— Тут располагается одна работа: «Небо над Алматы — қанды қаңтар». Это сайт-специфик. Она сделана под определенный размер, и сделана была здесь. Это результат того, что мне огромное количество людей приносило пакеты. Благодаря их неравнодушию это свершилось, и это просто прекрасно, потому что каждый пакет представляет определенного человека. У меня, например, есть там Че Гевара, или пакеты из ToiMart, и это все части композиции.
Я перед разговором с вами сфотографировала все запрятанные и не слишком знаки в этой работе. Их всего вышло примерно 18 штук. Начиная от Free Kazakhstan в самом левом углу, и далее есть Justice, и как «суд», и как «справедливость». Их в целом получилось очень много, и один из последних это «Керемет» почти уничтоженный, изрезанный. В самом конце два слова «Если». Я очень надеюсь, на это «Если», то есть, надежда всегда есть.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/9ELArrMZZg9YZmtl6u7TKQ.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/NuDJDTTOeSeD2JcDgt_XiA.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/262tvmfMXHoIkh82bu0m4Q.jpg)
Тут вообще на самом деле нет ничего конкретного, можно угадать, что это Площадь Республики, но без деталей. Пришел один мой друг архитектор и говорит: «А ты не могла четче указать короны на высотках?», а я говорю, что конкретен здесь только колорит. Он для меня ясно проявился, пока в январе мы все сидели без интернета в этом ужасе и тумане. Как и у большинства людей, у меня не были ни сна, ни покоя, только тревога. Единственным способом заснуть для меня было мечтать о том, что я делаю что-то, какую-то композицию в красном колорите. Не знала тогда, что именно это будет. Это было до того, как началась война в Украине, и қаңтар еще довлел над нами, и мы узнавали о новых жертвах января и о том, что людей пытали. Это длилось весь январь и февраль, информационный поток не прекращался. Наши казахстанки, живущие в Берлине, вышли на Берлиннале с перформансом: надели поверх зимней одежды белые балахоны с красными каплями и растянули транспарант «Қарапайым халықпыз! Біз — террорист емеспіз!!!» То же было написано на транспаранте шестого января, после чего в людей начали стрелять. После начала войны в Украине, как вы знаете, до сих пор выходят женщины по всему миру с похожими перфомансами, с красным на белой одежде. И тогда все стало проясняться. Появилось чувство, что старый мир уже кончился, начался новый, где все стало ясным, без полутонов.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/xaMqt84PsGtzFVuLwUVHgg.jpg)
ЛЮДИ В ГОРОДЕ
«Я на другой планете, а семья и друзья в аду»: Казахстанские активисты за рубежом
— расскажите о работах, представленных в лектории, например, о «Қандастар»?
Я всю осень делала работы по материалам исследовательницы и антропологини Зарины Мукановой. Она провела год в ауле, где живут до сих пор переселенцы, қандастар, из Синьцзяня и Монголии. Это потрясающие фото и видео материалы, по которым я решила создать такой пластиковый эпос. Қандастар тұралы дастан. Не эпос даже, а «дастан». Чем больше я погружалась в эти материалы, тем больше думала о том, что это эпос о простых людях, которые несут в себе настоящий казахский культурный код. Им удалось как-то сохранить то казахское, как они его понимали. Для меня было важно каждую работу из этого цикла сразу же публиковать, знакомить людей с тем, что я делаю.
Я говорила, что пластиковые пакеты похожи на людей: есть яркие, тойские, для саркыта, есть такие «маечки» на один раз, есть мусорные пакеты, есть пакеты, которые хранятся годами, чуть ли не с советских времен, а есть, которые выдерживают максимум только донести морковку из магазина домой. Серия «Қандастар» родилась на основе фотографий и рассказов. Зарина Муканова собирала семейную историю через женщин. И удивительно, получилось, что эти женщины, все, кого она интервьюировала, несут в себе память семьи. Всю память о традициях в основном хранят женщины. У каждой из них потрясающие истории, и Зарина их задокументировала. Это вообще мистика, потому что она аж болела физически, от того, что через себя все пропускала. Потом ей приснился сон, как будто одна из апашек, с которыми она общалась, сказала ей, что нужной пойти к Сауле. Мы встретились на следующий день, и я ей говорю: «У тебя такие потрясающие материалы, можно я с ними поработаю». И она начинает плакать, говорит, что ей буквально только приснилось это.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/RN85GpTWEM1ik5S3oY7sIg.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/EAnBcziuBAM4V3uZexTr-w.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/zWe7CT0RRaPBFEm7cg6Kcw.png)
— я еще видела «Келіндер» в красном исполнении в том же лектории.
— Да. Вообще, до января я думала сделать просто выставку со своими «Қандастар» и некоторыми старыми работами. И тут начался январь, затем война, моему внуку делали операцию на сердце, и в апреле мы уже как-то поняли, что будет выставка, и стали думать о ней вместе с куратором Владом Слудским, и все переживания в нее вылились. У меня этот эскиз, для «Небо над Алматы — қанды қаңтар», был готов уже три месяца, и я искала место, где бы можно было сделать эту работу, и это пространство мне кажется самым подходящим.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/tdO_YPc7pSAPrt-eqyZ0wg.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/859KbhUaKEyatqPeDcHsbA.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/eNdgrmdanLbYnGyysVJ1TA.png)
— В Алматы это, возможно, единственное место, где можно сделать такой масштабный сайт-специфик. Я еще заметила, что вы покрыли окна красным, расскажите, почему?
— Мы же как раз говорим о красном цвете, и это решение показалось мне очень ясным. И говоря о «Келинках», я же их делаю постоянно, и они меняются вместе со мной. Я меняюсь и они меняются.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/H2J4n9G5_QaDnIYmmeXqlA.png)
— буквально недавно произошли события в Каракалпакстане, и у вас, как на фотографиях из Нукуса, пьедестал для Стеллы Независимости в работе «Небо над Алматы — қанды қаңтар» весь алый.
— Я не хотела никаких буквальных ассоциаций в лоб. Я думала об этой композиции, что буду делать с ней. Вообще, у меня есть серия «Небо над…» — «Небо над Берлином», «Небо над Дубаем», «Небо над Астаной», и вот пришло время делать «Небо над Алматы». Я думала, что это будет такое потрясающее небо курортного города, синее, по которому плывут прекрасные облака. Но если мы вспомним период во время қанды қаңтар, то небо было прямо как в «Мастере и Маргарите», когда тьма сгустилась над городом. То ли туман, то ли дым, может и то, и другое. Но и при этом мне не хотелось никакой буквальщины. Если бы я тут поставила сгоревший акимат, то это было бы слишком.
Я думаю, что сейчас такой удивительный момент, когда многие люди поднимают голову. Вне зависимости от гендера, от социального положения, любой человек, где бы не находился, пусть и в ауле с экологическим бедствием в Каракалпакстане, он начинает понимать, что имеет те же права, что и тот же самый Мирзиёев. Мы должны давать голос людям. У меня было такое чувство, как будто я как беременная ходила, пока не началась подготовка к выставке. А когда началась, то я не могла спать. Этот груз ответственности не давал. Я просто решила дать голоса людям, которые получили их ненадолго в январе, а теперь их стараются забыть и лишить голоса. Хочу, чтобы как можно больше людей пришло на мою выставку, как можно больше чиновников, вышестоящих людей, пусть придут и увидят, что то, что они хотят забыть все равно есть.
Еще в лектории есть типтиз «Синьцзянская чистка». Эта композиция из трех женщин. Я взяла некий универсальный образ центрально азиатских женщин, трех разных возрастов. Они могут быть и казашками, и узбечками, и кыргызсками, и уйгурками, есть какая-то унифицированная от Восточного Туркестана до Синьцзяня стилистика в одежде. Я хотела показать, как они постепенно теряют свою идентичность. Сначала они показаны в полном цвете, а затем становятся черно-белыми, и затем практически прозрачными. И последний лист как раз сделан из упаковочных пакетов и пупырчатой пленки, почти одноразовые материалы. «Синьцзянская чистка» находится в проходной комнате, получается, что каждый зритель должен пройти через эту чистку, чтобы зайти дальше и смотреть. Во многом потеря культуры и идентичности сродни потери жизни.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/cBcsKHi4-j9spo-0rJguBQ.png)
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/6UHWfhKv0rPFojdpHlsMqw.png)
— Какие еще работы представлены в лектории?
— Еще есть «Жизнь в подвале» памяти Мариуполя. Я ее сделала в апреле, и на самом деле ее я тоже вынашивала все время, когда лежала с внуком в больнице. Мечтала, как я ее сделаю, потому что все это время в Мариуполе люди укрывались от обстрела. Думала, что это будет абстрактная работа, перекрестная композиция, как будто противотанковым ежом перекрещиваются реальности. Постепенно стало ясно, что нужно какие-то фигуративные детали вставить. В подвале ведь всегда есть только верхнее освещение, узкие окна. Свет из этих щелей в Мариуполе — это свет от взрывов. И так люди живут свою жизнь. Давно думала еще о том, что, когда люди смотрят в экран смартфона, их лица так озарены, как будто они молятся. Похоже как на картине эпохи Возрождения, где девушка стоит и читает, и ее лицо так озарено. Люди в подвалах Мариуполя также на что-то смотрят и их лица озарены.
Рядом с «Келинками» располагаются «Кұдалар», я делала их еще до «Қандастар», когда талибы пришли к власти. Было очень много разных новостных материалов из Афганистана. Смотрю на это все и понимаю, что мы одно культурное пространство. Это совершенно близкие нам люди. Вспомнила свою старую работу «Кұдалар», которую я делала в серии «Казахская хроника» в живописи. Три фигуры и сама работа основана на архивной фотографии второй половины 19-го века. Непонятно, конечно, кто эти женщины, но левая из них одета в афганском стиле. Когда талибы пришли к власти, в Кабуле женщины вышли с демонстрацией — «Мы имеем право надевать свою национальную одежду». Они все были в традиционной афганской одежде, не хотели быть в хиджабах, которые их обязывает носить государство. У меня был такой невероятный флешбэк, когда я поняла, что это та самая женщина, одна из тех «Кұдалар», которую я 15 лет тому назад изображала. Захотелось их воспроизвести. Получается, что каждая работа, выставленная здесь, каким-то образом связана с борьбой и мировой повесткой. Они все каким-то образом являются моей реакцией на новости, которые мы получаем сейчас.
![](https://img.the-village-kz.com/the-village.com.kz/post_image-image/UTac5QLqJWMxF8FfZz6Wpg.jpg)
— Удивительно, что ваши работы объединяют и проявляют то, что мы все находимся в едином пространстве колониальной травмы, и ищем друг у друга поддержки. И чем больше нас подавляют, тем больше горизонтальных связей мы выстраиваем.
— Кстати, мы задумывали выставку так, чтобы в рамках ее работы постоянно были мероприятия. Не говоря, конечно, о кураторских экскурсиях и артист токе, самое главное, у нас запланированы мастер классы. Мы будем учиться, как работать с полиэтиленовыми пакетами, учиться целлофановой живописи. Нужно будет зарегистрироваться, и даже если человек находится не в Алматы, Гёте Институт оплатит билет сюда. Мы наберем какое-то количество людей и три дня будем вести мастер-классы. Это будет с 20-го по 22-ое июля. У нас будут дискуссии. Четыре разные панели: «Искусство и конфликт», «Деколониальность во время войны», «Империи и неоколониализм» и «Казахстан после января». Обширная программа, где мы послушаем разных экспертов, из разных мест. И мы сможем все поделиться мыслями и опытом.
Когда работала над выставкой, я много думала, что это, наверное самое важное, что происходит со мной в жизни. И как для человека, и как для художника. Вчера, когда мне казалось, что не могу закончить, и мне ничего не нравится, думала, что не вынесу этого груза ответственности. А затем стали приходить люди. Приходили и приходили. Когда они смотрели и что-то говорили, я поняла, что работа мне больше не принадлежит, она пошла сама общаться с людьми. Искусство не принадлежит тому, кто его сделал. В моей работе нет трагедии. Есть драма, может, но в конце нет трагедии. А если мы хотим говорит о красоте, о самом важном на Земле, то без боли обойтись невозможно.
Обложка: Мария Гордеева, Фотографии: Мария Гордеева / Александр Лаврентьев
Комментарии
Подписаться