Реставрация старой мебели — это сложное занятие, которое порой даже может причинить вред здоровью. Такая профессия требует терпения, смелости и честности перед собой. При этом спрос на реставраторов в Казахстане сохраняется — во многих семьях есть свои реликвии с интересной историей. 

Мы поговорили со Светланой Руденко, реставраторкой из Астаны. Она рассказала об особенностях профессии, трудностях при реставрации старых предметов, а также о том, как предмету, напоминающему «просто куски дерева», можно вернуть облик красивой столетней тумбы. 

Текст Данияр Бейсембаев

Редактура Никита Шамсутдинов

 

Светлана Руденко

реставраторка мебели

 

Об увлечении, ставшем профессией

По образованию я дизайнер, и оформление пространства всегда было мне близко. Но по профессии я педагог, долгое время работала художником и преподавателем. У меня были собственные изостудии, где я проводила занятия, мастер-классы и многое другое. Именно там я впервые столкнулась с реставрацией — хотя тогда это больше напоминало декорирование мебели. Я попала на мастер-класс, где перекрашивала старый венский стул: мне это показалось интересным и, что немаловажно, прибыльным занятием, особенно для Астаны.

После того мастер-класса я начала декорировать мебель — перекрашивать, добавлять эффекты, искусственно состаривать. В то время это было очень популярно, и продлилось где-то около трех лет. Забавно, но потом эту же мебель, которую кто-то когда-то перекрасил, стали приносить уже на реставрацию — просили снять краску и вернуть первоначальный вид. Как говорится, тренды меняются.

Мне было интересно браться за работу с вещами, с которыми я раньше не сталкивалась. Клиент присылает фото — я смотрю и думаю: «О, интересно, такого я еще не делала», — и с энтузиазмом беру в работу.

Но часто бывало так, что предмет казался новым и увлекательным, а спустя время такие вещи шли потоком. Например, тумбочки 60-х годов, фанерные, шпонированные. С них очень интересно снимать лак при помощи горячего фена. Этот процесс сам по себе завораживает, особенно первые разы. Но когда ты делаешь это снова и снова, все превращается в рутину. В такие моменты я становилась более избирательной — решала, какие предметы хочу делать сама, а какие поручить ассистенту.

 

 

Честно говоря, я немного растерялась и не знала, с чего начать. Но все же согласилась — история была трогательной, и мне стало интересно попробовать 

 

 

Первый опыт в реставрации мебели

Что касается самой реставрации, то изначально я больше занималась именно декорированием. А в реставрацию попала случайно — один из клиентов как-то спросил, могу ли я восстановить старый сервант 60-х годов для его прабабушки. Мебель привезли из другого города, и она была в очень плачевном состоянии. Честно говоря, я немного растерялась и не знала, с чего начать. Но все же согласилась — история была трогательной, и мне стало интересно попробовать.

Оказалось, это был приданый сервант бабушки, который семья нашла в одной из деревень и решила привезти в Астану, чтобы подарить ей. Я работала над ним довольно долго, и результат получился очень достойным. После этого меня стали рекомендовать уже как реставратора.

На тот момент у меня уже была своя мастерская — я открыла ее, чтобы сделать паузу в преподавании и немного отдохнуть. У меня тогда накопилось много старой мебели, которую я буквально собирала на улицах — не могла пройти мимо. Люди часто бездумно выбрасывают очень интересные и ценные вещи. Мне хотелось дать этим предметам второй шанс: что-то оставить себе, что-то подарить или продать.

Но запросов становилось все больше, и моя мастерская, задуманная как хобби, в итоге превратилась в бизнес. Пришлось даже взять помощников.

В процессе работы со старой мебелью я вдруг осознала: дерево, инструменты, все это мне было близко еще с детства. Мой дедушка изготавливал мебель, у него была своя мастерская, куда мне разрешалось заходить. Он доверял мне, несмотря на то, что я девочка — позволял брать инструменты, что-то сверлить, собирать. Он делал мебель и прялки. Это, кстати, отдельная история — в 90-е, когда денег почти ни у кого не было, он менял прялки, сделанные своими руками, на овец в аулах. Одна из его прялок до сих пор у меня хранится. Как и другие предметы мебели, сделанные дедом.

 

 

О том, как начинается работа с мебелью

Я всегда прошу в первую очередь прислать фотографии, даю четкую инструкцию, какие именно фото нужны, и прошу описать, что человек хочет получить в итоге.

Очень часто приходится пояснять, потому что у многих довольно размытое представление о реставрации — некоторые под этим словом понимают просто перекраску. Поэтому я всегда уточняю: вы хотите снять старый лак и покрыть изделие заново? Или, может быть, покрыть морилкой и воском? Или добавить цвет? Задаю множество уточняющих вопросов, чтобы точно понять запрос.

Когда вся информация собрана, мы обсуждаем детали, я озвучиваю цену. Если клиента все устраивает, он привозит предмет. Это может быть либо доставка через грузоперевозку, либо самовывоз — как им удобнее. 

Далее я обязательно объясняю клиенту, что он встает в очередь, и реставрация займет, например, месяц-два. Почему так долго? Потому что это действительно трудоемкий процесс. Работа с мебелью включает использование химикатов, вредных для здоровья, много пыли — поэтому необходимо делать паузы. Плюс всегда есть очередь из других заказов, и все выполняется поэтапно.

Когда начинается сам процесс, я подробно описываю клиентам каждый этап работы. Отправляю фотографии, рассказываю, что делаю на данный момент. Это особенно важно, потому что часто попадаются очень тревожные и переживающие заказчики: получится ли, оправдает ли результат их ожидания?

Кроме того, у многих в голове уже есть какая-то картинка, которую они не могут четко описать. В итоге мы вроде бы говорим об одном, но понимаем это по-разному. Поэтому я предпочитаю фиксировать все в процессе — и фото, и текстом.

 

 

О предметах с историей

История предмета — это всегда очень интересно. Причем клиентов даже не нужно об этом спрашивать — они сами рассказывают. Чаще всего приносят семейные вещи, которые когда-то стояли у бабушек, дедушек, тетушек или родителей. Их хотят восстановить, чтобы они еще послужили и продолжили жить. Люди делятся, откуда взялся предмет, как он использовался, где хранился.

Однажды мне привезли ящик — буквально ящик, и выглядел он ужасно: весь в грязи, в запущенном состоянии. Честно говоря, сначала я была в шоке. Но меня очень просили его взять в работу — и я согласилась.

Оказалось, это был бабушкин сундук, в котором она хранила курт и другие молочные продукты. Его привезли из аула, чтобы поставить на балконе как память о бабушке. Состояние было действительно тяжелым — некоторые детали пришлось заменить. После того как я сняла весь налет, всю грязь, я предложила покрасить сундук, чтобы сохранить и защитить дерево. В итоге он получился очень интересным арт-объектом — отлично вписался в современный интерьер.

 

 

Вообще особенно интересно работать с мебелью, у которой есть история — не той, что куплена в антикварной лавке, а именно с семейными реликвиями 

 

 

О семейных реликвиях и искусственном состаривании

Вообще особенно интересно работать с мебелью, у которой есть история — не той, что куплена в антикварной лавке, а именно с семейными реликвиями. С вещами, которые передаются из поколения в поколение и сохраняются в семьях, работать действительно вдохновляет. 

Однажды мне принесли тумбу, которой было около ста лет. Это были, по сути, просто куски дерева — предмет был сделан кустарно, вручную. Долгое время он хранился где-то в сарае, поэтому был покрыт слоем грязи и пыли. Я его аккуратно почистила, восстановила некоторые детали, и получилось так, что после очистки он стал выглядеть почти как новый — свежий, обновленный. 

Но в этом и возникла проблема: по внешнему виду было совсем не похоже, что тумбе сто лет. Поэтому вместе с клиентом мы решили искусственно ее состарить. Я добавила визуальной «серости», немного имитации плесени — и в итоге получился очень выразительный предмет в национальном стиле, который замечательно вписался в современный интерьер.

 

 

О псевдореставраторах

Конечно, бывали случаи, когда мебель восстановить уже невозможно. В таких ситуациях я всегда прошу предварительно прислать фотографии — и, как правило, уже по ним становится понятно, можно ли с этим что-то сделать. Я всегда честно говорю: либо это не в моих силах, либо сделаю все возможное, но без гарантии идеального результата. Люди сами принимают решение, и я никого не обманываю.

Иногда я отказываюсь от работы, если вижу, что предмет в слишком плохом состоянии и просто не стоит тех усилий и средств, которые в него хотят вложить.

Часто ко мне обращались и после неудачных попыток реставрации у других. Сейчас на рынке довольно много, скажем так, псевдореставраторов. Людей, которые берутся за мебель, но делают это без должных знаний: сняли чем-то старое покрытие, чем-то замазали — и считают, что этого достаточно. Моим клиентам не раз приходилось сталкиваться с такими «мастерами». Я даже не знаю, кто эти люди — какие-то случайные мебельщики, решившие попробовать себя в реставрации, и в итоге только портящие вещи.

У меня есть правило — не переделывать за другими, но были исключения. Например, мне принесли кресло в ужасном состоянии после чьей-то «работы». Мне стало просто жаль и клиентов, и сам предмет — и я согласилась его восстановить. 

 

 

Реставрация — это не про креатив, а про точность, технологии, отточенное мастерство, силу и терпение

 

 

Об отличии между реставрацией и декорированием

Я положительно отношусь к искусственному состариванию мебели, но важно понимать, что это не реставрация — это именно декорирование, о котором я уже упоминала. Я активно этим занималась, это пользовалось спросом и действительно было очень интересно. Особенно вдохновляет работать в тандеме с дизайнером над интерьером, например, ресторана.

Один из ярких случаев в моей практике — история с дверью. На станке изготовили новую деревянную дверь в восточном стиле — она была очень большая и эффектная. И передо мной поставили задачу: сделать ее такой, будто бы она привезена из Самарканда, старая, потрепанная временем, с признаками износа — где-то плесень, где-то потеряны элементы. В итоге все получилось: я превратила новую дверь в полноценный арт-объект, который выглядел как старинный антикварный предмет.

Клиенты установили ее у себя в квартире и даже рассказывали гостям, что это настоящая самаркандская дверь. Это тоже очень интересная сторона работы, потому что это — творчество в чистом виде.

А вот реставрация — совсем другое. Это не про креатив, а про точность, технологии, отточенное мастерство, силу и терпение. Там нет места фантазии — все должно соответствовать технике и стандартам. Поэтому я и разделяю два направления: декорирование — это творчество, реставрация — это ремесло.

 

 

О клиентах и дизайнерах

Моими клиентами, как правило, являются обычные люди, которые хотят восстановить семейный предмет. Либо же они делают ремонт и хотят добавить в интерьер что-то старинное — ну, не обязательно старинное, а, например, мебель 60-х–70-х годов: тумбы, стулья и так далее. Такую мебель они покупают в специальных магазинах. В Астане есть несколько точек, где продается советская мебель, и после покупки они обращаются ко мне, чтобы привести ее в порядок.

Также я активно сотрудничала с дизайнерами. Как-то так получилось, что ко мне обратились несколько дизайнеров, и вместе с ними мы реализовали немало проектов — делали мебель для интерьеров кафе и ресторанов. Это, кстати, были очень интересные проекты, потому что при работе с дизайнерами действительно появляется простор для фантазии.

 

 

О семейной реликвии и тумбочке из детства

Вещь, которая мне особенно дорога в реставрации, — это мебель, которую делал мой дед. Их с бабушкой уже давно нет, но дом, в котором они жили и который сами строили, остался в нашей семье. Сейчас там живет мой брат. А мебель я забрала — у меня дома хранится дедушкин шкаф, который он делал для своих детей. Он деревянный, очень красивый, и так хорошо сохранился, что его даже восстанавливать не пришлось.

А самый дорогой для меня предмет — это маленькая тумбочка, которую дед тоже сделал для своих детей. Я помню ее с детства. Так вышло, что сначала она мне не досталась: ее забрали, перекрасили, с ней немного «пофантазировали». Но потом она все равно вернулась ко мне. Я была очень счастлива, когда она оказалась у меня в руках, потому что я очень ее хотела. Я привела ее в первозданный вид — именно такой, каким помню его с детства. Вот сейчас смотрю на неё, рассказываю вам, и у меня аж голос дрожит от волнения. Это действительно, как я считаю, настоящая семейная реликвия. И я буду очень благодарна своим детям, если они сохранят эти предметы.

 

 

 

О балансе между профессиями и смене приоритетов

На тот момент, когда я работала в мастерской, у меня не было хобби. Мне очень хотелось рисовать, мне этого не хватало, но времени совсем не было. Зато у меня есть вторая профессия — я получила образование психолога, арт-терапевта. И у меня просто происходило переключение с одной работы на другую. То есть условно: четыре дня я работала в мастерской, два дня — как психолог, принимала клиентов. Наверное, именно это и помогало мне какое-то время держать баланс и переключаться с одного на другое. Возможно, тогда именно психология и арт-терапия были для меня хобби, а сейчас все поменялось — я работаю психологом, арт-терапевтом, а реставрацию оставила в качестве хобби.

 

 

О ценности времени и мебели, которая не доживет

Что касается современной мебели — да, сейчас мы привыкли просто к коробочкам и каркасам. Даже есть такая шутка в интернете: что оставила мне бабушка? Красивый резной буфет. А что оставлю я своим детям? Обычную тумбочку без каких-либо узоров. Вот примерно так я и отношусь к современной мебели. Ценности в ней я не вижу, потому что сейчас период потребления, и люди очень часто мебель меняют — в ней нет никакой душевной ценности, ее просто выбрасывают. В принципе, я делаю то же самое — тоже недавно поменяла у себя дома каркасную мебель.

Но есть исключения: например, стулья 60-х годов, кресла — все это я сохраняю. И, скажем, когда в начале 2000-х наши родители массово выбрасывали такую мебель, те же кресла, то сейчас мы, их дети, наоборот, все это собираем, потому что наконец увидели ценность той эпохи. Было классно. 

Не скажу, что эта мебель была суперкачественной — ее тоже делали, по сути, из дров. Когда начинаешь разбирать и смотреть, из чего это все сделано, иногда, конечно, в ужас приходишь. Но ценность — она именно во времени. Не думаю, что мебель из масс-маркета будет кому-то интересна через 50–60 лет. Скорее всего, ее просто не будет — она не доживет до этого времени.

 

 

Совет начинающим реставраторам

Начинающим реставраторам, редизайнерам и декораторам хочется посоветовать быть честными — в первую очередь с собой, а во вторую — с клиентами. Говорите, как есть. Если страшно брать в работу какой-то предмет, это можно и нужно озвучить. Клиенты — тоже живые люди, они все понимают. Можно сказать: «Я этого не делал, но попробую, постараюсь, и, возможно, у нас что-то получится». Больше изучайте технологии, методы и обязательно берегите себя. Очень важно соблюдать технику безопасности. Поэтому, ребята, будьте внимательны к себе.