The Village Казахстан запускает спецпроект «Ұят емес». В течение нескольких недель мы будем рассказывать истории людей, подвергавшихся осуждению со стороны общества, раскроем понятие «ұят», будем говорить со специалистами, жертвами, смельчаками и всеми неравнодушными людьми.

В этот раз мы поговорили с людьми, чья внешность не вписывается в общепринятые мерки, и узнали каково это — терпеть ежедневные переглядывания, бороться со стереотипами и свободно выражать себя.

Фотографии

Адин Шарипова

Жамиля, 26 лет, фуд-фотограф

Свою первую татуировку я сделала в 17 лет; это были две ласточки на бедрах. В то время я работала в тату-студии мастером по пирсингу и начала разбираться в разных стилях татуировок. Поняла, что нравится old school — в этом стиле и выполнены большинство моих татуировок. Я никогда не переживала о том, что подумают люди, поэтому и не задумывалась, как отреагируют на изменения моей внешности.

До фуд-фотографии у меня было три опыта работы в офисе, где наличие татуировок не мешало. Может быть, повезло. На первом собеседовании сразу предупредила директора фирмы о том, что у меня татуировка на руке. Она отреагировала адекватно. Правда, на встречи с клиентами нужно было надевать рубашки с длинным рукавом. Сейчас я снимаю коммерческие заказы для кафе и ресторанов, и мой образ не влияет на отношения в рабочем процессе.

Окружающие реагируют по-разному: кому-то нравится, кому-то — нет. На самом деле многим просто лень что-то думать, поэтому люди воспринимают либо положительно, либо нейтрально. Неадекватные люди попадаются редко, поэтому я нечасто сталкиваюсь с негативной реакцией напрямую. Летом, когда татуировки видно, люди оборачиваются, но я не обращаю на это внимания. С людьми стараюсь не спорить, однако и в обиду себя не даю.

Стереотипы — моя больная тема. Ненавижу их и с каждым годом убеждаюсь, насколько они бессмысленны. Кто вообще их придумывает? Часто слышу, что татуировки — это разгульный и легкомысленный образ жизни, сомнительные друзья-наркоманы, пьянки и тюрьма. Возникает только одна реакция: вы серьезно?

Люди негодуют, когда узнают, что я юрист по образованию и веду здоровый образ жизни. В такие моменты ощущаю себя воплощением «разрушителя» дурацких стереотипов. Особенно когда иду по улице с длинными волосами и в платье, а на поводке веду «опасного» стаффорда, которая на деле — очень ласковая и любящая девочка. Я давно перестала связывать внешний вид человека и внутренние качества, и думаю, в будущем все придут к тому, что перестанут судить по внешности.


Алихан, 25 лет, парикмахер-визажист

Для меня первым изменением был набор веса: я стал больше на 20 килограмм и покрылся прыщами. Потом нужно было пойти в армию, а это — побриться на лысо и сбросить вес. Начал отращивать волосы сразу после армии и менять стиль в одежде.

В деревне, где я вырос, были страшные улицы, обшарпанные здания и убогие машины. Люди были грустными и серыми, а я с детства любил яркие цвета. Думал, что стану фотографом или режиссером, но поддался стадному инстинкту и пошел учиться на горного инженера-проектировщика. После окончания университета отработал по специальности пять с половиной лет.

В 2016 году я согласился стать моделью для окрашивания волос: мне осветлили волосы, но на выходе я получил ржавый цвет волос и ожог головы. Когда последствия прошли, не хотелось терять результат, и я решил затонировать волосы в другой цвет — светло-коричневый. На тот момент такое окрашивание резко встречалось общественностью. На работе надо мной смеялись. Однажды шеф собрал штат и прилюдно обозвал. Я записал это на диктофон, чтобы напоминать себе: никто не вправе опускать меня, но эту запись с того времени так и не прослушал. Уволился после этого случая и ушел в свободное плавание. Это меня не остановило, и я покрасил волосы в серый спустя шесть месяцев. Теперь каждые полгода я меняю цвет волос — от пастельных тонов до ярко-розовых. Сейчас у меня кислотно-зеленые волосы.

Для нашего народа изменение цвета волос парней — дикость. Проходишь где-то и чувствуешь неодобряющие взгляды. Такое поведение людей всегда меня удивляло: я ничего плохого не делаю, но получаю отрицательную реакцию.

Когда прихожу куда-нибудь, всегда создаю резонанс. Бывает, люди спрашивают: «Ты кореец? Любишь k-pop? Ты педик?». Некоторые довольно агрессивные группы парней громко выкрикивают: «Бауыздаймын, сука» (Примечание: перережу горло). Такое поведение раньше вызывало бурную реакцию — доходило и до истерики. Сейчас мне абсолютно наплевать. В последнее время даже слышу позитивные слова в свой адрес: делают комплименты, и кто-то даже меняется после меня.

Я довольно просто одеваюсь и не веду себя манерно. В будущем хочу пойти на единоборства, чтобы научиться постоять за себя. К сожалению, в нашем обществе право свободного выбора есть только на словах. Эта проблема связана с внутренними комплексами — нас ведь с детства учат быть как все. Не слишком выделяться, иначе задавят и уничтожат индивидуальность. У нас невыгодно быть личностью. А ведь надо с малого возраста приучать, что каждый человек уникален и его нужно принимать и любить.

Сейчас я рад, что перестал существовать в матрице, где ты вынужден быть частью рабской системы и подвергаться огромному давлению. Я регулирую собственный график и кайфую от жизни. Уезжать я не собираюсь, потому что не считаю нужным покидать любимых родителей и друзей из-за людей, которые недовольны своей жизнью.


Радион, 20 лет, BMX велосипедист

Татуировки мне нравились с самого детства, и я знал, что, как вырасту, забьюсь. Первую татуировку набил в 16 лет, а сейчас их на теле больше десяти. Точную цифру сказать не могу, потому что рукав, например, — одна татуировка, но состоит из мелких частей.

Люди начали таращиться после того, как я набил татуировки на шее и кистях. Пока спускаюсь в метро, ловлю на себе взгляды: в вагонах метро кто-то даже выглядывает, чтобы рассмотреть, или пересаживается. Некоторые могут стоять и в упор разглядывать. В такие моменты я смотрю человеку в глаза, и тот отворачивается. Ужасно напрягает, когда идешь летом в шортах и просто ешь мороженое, а люди останавливаются и проклинают. Есть бабушки, которые говорят: «Тебя крестить надо — в тебе бес сидит. Бог с тебя спросит, и в ад попадешь!». Есть бабушки, которые отходят и прячутся. Раньше от такой реакции было неприятно, и я прятал татуировки; через какое-то время стало все равно. Сейчас мне уже нет дела до мнения общества.

Стереотипов в обществе много. Есть тату — сидел, бандит или наркоман. Длинные волосы — не мужик. Совсем не понимаю, чем определяется сейчас слово «мужчина». Ведь в древности и славянские воины, и казахские батыры ходили с длинными волосами.

Иногда дедушки подходят и показывают тату, которые набили в молодости. Многие знакомые захотели набить татуировки, когда увидели мои. Я не веду их сразу к мастеру; обычно всегда предупреждаю, что это на всю жизнь и не должно быть опрометчиво. Делаю это для того, чтобы друзья попросту не тратили лишние деньги и не перебивали тату, как случилось со мной.

Я живу одну жизнь и не хочу ни о чем жалеть. Мне нравится, что я делаю, а люди стараются осудить за то, что сами не пробуют. Мы живем в стране, где любое необычное действие — уят. Причем дело тут не только в религии. Я, например, тоже верующий — верю в славянское язычество, но в татуировках ничего плохого не вижу. Я ведь людей не убиваю, да и татуировки не пропагандирую.

Сейчас я не работаю, и причина проста: не берут из-за татуировок. Раньше я был консультантом в прокатном магазине, но оттуда ушел. На такой работе безразлично: умеешь ты что-то или нет, главное для них — как ты выглядишь.


Дамир, 27 лет, стилист

С прическами я креативил с 13 лет, а потом сделал себе пирсинг. Выражение через собственный стиль всегда было чем-то органичным и естественным. Сейчас мой образ вызывает интерес у клиентов, ведь я работаю в индустрии красоты, и такая внешность плюс для меня.

Меня никогда не беспокоило мнение окружающих, однако с неодобрением и насилием со стороны сталкиваться приходилось. Доходило до угроз с расправой и попыток покушения на жизнь, пока я жил в Актау. В 19 лет переехал в Алматы, и здесь к такому относятся проще.

Из-за отношения окружающих я воспитал бесстрашие и научился постоять за себя. Сейчас негативная реакция даже эмоционально меня подпитывает; мне нравится казаться более сумасшедшим, чем меня считают. Я становлюсь эксцентричным, если кто-то негативит. Нравится злить и приводить людей в замешательство.

Люди становятся добрее и с уважением относятся друг к другу. Максимум, как реагируют сейчас, — нездоровые взгляды и высказывания. Появились люди, у которых читается здоровый интерес в глазах, а некоторые делают комплементы. Вокруг стало больше понимающих и принимающих людей. Некоторые сейчас подражают мне и копируют идеи моего маленького безумия. Например, друзья и знакомые стали более смелыми в самовыражении. Такое приятно наблюдать.

Окружающие не воспринимают нестандартные изменения во внешности здраво. Неординарных людей нарекают attention sicker-ами, людьми с нестабильной психикой или нетрадиционной ориентации. Может, в силу узкого кругозора или страха отличного от толпы и обыденности. Казахстанцы не приучены наслаждаться жизнью, потому что счастливый человек не станет принижать что-то, непохожее на него. Он кайфует, когда наблюдает свободных людей.


Анастасия, 27, фотограф-фрилансер

В первый раз я коротко подстриглась, покрасила волосы в ярко-оранжевый в 13 лет. В 16 начала еще больше экспериментировать — белые, красные, синие волосы, много пирсинга и тоннели. А вот первая татуировка появилась у меня поздно, кажется, в 22. Иногда прохожие в открытую глазеют на меня, но я не обращаю внимания. Такая реакция даже скучна. Вот если бы убегали и прятались, это да. Для такого, правда, татуировок недостаточно: тут нужен дробовик.

Я всегда отрицала общепринятые стандарты красоты, навязанные обществу поп-культурой. Внешний вид не должен играть никакой роли в любой сфере. Если мою работу будут оценивать по образу, вероятность сотрудничества с такими людьми стремится к нулю. Меня давно не заботит то, что думают люди, которые мыслят телевизором. Я не деньги, чтобы всем нравиться, и поэтому никогда не стремилась ко всеобщему обожанию. Адекватные и образованные люди воспринимают любой образ либо положительно, либо никак.

Консерватизм и негативное отношение к самовыражению придумал кто-то сверху — вроде масонов. Одинаково мыслящими и стандартными людьми управлять легче, и Казахстан тут ни при чем. В развитых странах борются с дискриминацией в любых проявлениях, а нам до Запада еще далеко.

Быть собой — это круто и совсем не позор. Позор — это убивать животных на улицах, сокращать пенсии старикам, брать и давать взятки, устраивать на работу неквалифицированных родственников и другие реалии жизни Казахстана.


Давид Ван де Лиамс, 18 лет, блогер

С детства я интересовался модой, потому что с помощью одежды можно показать миру свой внутренний мир. Большинство людей недооценивают моду или просто не обладают вкусом. Изменения во внешнем виде — моя стильная эволюция, которая происходила постепенно. На меня повлиял кинематограф, где я перенимал какие-то фишки героев, а также исторические личности. Это Жаклин Кеннеди, Одри Хепберн, еще вдохновлялся инстаграм фэшн-блогером Артуром Айвазяном; обожаю стиль Диора, Юбера Живанши и Коко Шанель. В 14 лет обозначил, какие вещи должны входить в гардероб, а какие я не буду носить вообще.

Повзрослел я, а вместе — и мой стиль. Я не хотел ходить, как большинство парней. Сейчас одеваюсь в классическом стиле с нотками преппи и 50-х годов и разбавляю образы аксессуарами, а прическа добавляет изюминки. Я часто вдохновляюсь женщинами, но это не значит что ношу женскую одежду. Я адаптирую их стиль под мужской — получается необычно и в меру женственно.

Алматы — наиболее толерантный город, где мой имидж не вызывает бурной реакции. В открытую гадости никто еще не говорил. Это все дело воспитания. Бывает, что люди оглядываются или смотрят в упор. Такой реакции даже радуюсь: значит я импозантен, а не растворяюсь в серой массе. Некоторые и вовсе восхищаются моим стилем. В школе и сейчас в университете меня считают самым модным и делают комплименты.

Есть люди, которые считают, что мужчина не должен интересоваться модой. Такие люди думают: «Ұятай, жігіт солай киіне ма?», будто я хожу в балетной пачке и на каблуках. Я люблю Казахстан, но в планах — стать успешным в другой стране. Нашему обществу многое еще предстоит осознать и принять факт, что строгие рамки должны быть стерты.


Даяна, 18 лет, татуировщик и спортивный тренер

Впервые изменила что-то во внешности в 2012 году: коротко подстригла волосы, в 2013 начала носить мужскую одежду и была похожа на мальчика. Мне нравилось смотреть на фотографии мальчиков со смазливыми прическами и хотелось быть похожей на них. Я чувствовала себя парнем и хотела так позиционировать себя. Мне не хотелось быть просто девочкой, но как оказалось, у многих девочек такое происходит в 15–16 лет — одна из особенностей переходного возраста. Уже тогда люди начали смотреть и обращать внимание. После трех лет сделала дреды и вновь превратилась в девочку. В июне 2016-го я растянула туннели, обновила дреды, и этот образ сохранился по сей день.

Если человек настроен на отрицательную реакцию, на него везде будут смотреть с опаской. Если же он считает свои изменения обычными, то и окружающие это почувствуют. В первую очередь идут поступки человека: как и с какими мыслями он живет, его отношение к другим людям, а не внешность. Какая разница, как я выгляжу, если я нравлюсь себе. Мне повезло, и я никогда не слышала не сталкивалась с «уятом».

Когда я выглядела как мальчик, окружающие часто отрицательно реагировали. Отчасти там была и моя вина: я кричала что-то в ответ и всегда огрызалась. Конечно, если я по базару хожу, то порицающих взглядов больше. В творческой среде легче, хотя и там есть те, кто судят по внешности. Сейчас редко кто критикует в открытую: максимум — удивляются необычности дредов или посмеиваются, мол, я несерьезно отношусь к жизни. Такое я воспринимаю, как мнение, а не критику.

Я взяла за привычку ходить постоянно в наушниках — никого не слышу. На улице стараюсь на людей не смотреть, поэтому и не замечаю: оборачиваются они или нет. Когда я хожу со знакомыми, они заостряют на это внимание и спрашивают: а почему на тебя все оборачиваются? Дальние знакомые говорят: «Хватит уродовать свое тело», я отвечаю: «Хорошо» и на этом разговор прекращается. Близкие спокойно относятся к изменениям и не реагируют на них. Я захотела изменить что-то в себе, а они просто похвалят. Это все. Каждое изменение во внешности происходит довольно легко, долго не обдумываю. Например, сделать татуировку я решила быстро: подруга нарисовала эскиз, и мы ее набили.

Я не планирую свою жизнь заранее: не знаю, где окажусь через десять лет и буду ли вообще существовать к этому времени. Очень надеюсь, что доживу.

Выражаем благодарность за содействие в проведении сьемки команде Pink Label