Позавчера на острове Лидо завершился 81 международный Венецианский кинофестиваль. Помимо всевозможных голливудских фильмов, в программу были включены важные документальные работы на социальные и политические темы. Больше всего кинокритику Оразу Керейбаеву понравилась документальная лента Ольги Журба «Песни медленно горящей земли». 

В своей картине Журба показывает повседневную жизнь украинцев, которые за более чем два года с начала полномасштабного вторжения успели нормализовать свой быт, несмотря на постоянные обстрелы и бои на фронте. Фильм цепляет своим медленным стилем и контрастирующими образами. Например, он переходит от детей, играющих в войнушку во дворе, к сценам в морге. Все это сменяется эпизодами приготовления хлеба на заводе, а заканчивается в школе, где подростки рассуждают на тему будущего Украины. 

Благодаря картине у зрителя складывается полноценный образ страны в период войны. Естественно, «Песни медленно горящей земли» наталкивают на целый ряд важных вопросов как о фильме, так и о дальнейшей судьбе Украины. Их всех Ораз задал Ольге лично в эксклюзивном интервью для The Village Kazakhstan. 

Интервью было проведено на английском языке и переведено на русский

Текст Oraz Kereibayev

 

Давайте начнём с названия картины. Можете ли вы рассказать, как вы пришли к нему, и что означает «Песни медленно горящей земли»?

Мне было понятно, что у фильма будет поэтическая структура. Поэтому я хотела придумать столь же поэтическое название. Оно пришло ко мне во время постпродакшена. Мы с режиссёркой монтажа постоянно использовали выражение слоубёрн («медленно горит»: используется в отношении неспешного кино — прим.ред) и наша лента идеально описывается этим термином

Это слово как-то застряло у меня в голове, пока в один день я не проснулась и не придумала название «Песни медленно горящей земли». Ведь земля действительно медленно горит от ужасов войны. Что касается слова «песни», то сам фильм выстроен как песня, состоящая из множества куплетов. К примеру, про эпизод в морге я хочу рассказать тоже своего рода «песню медленно горящей земли». Звуки оттуда — это один из главных звуков горящей земли. 

Другой смысл названия состоит в том, что события фильма происходят здесь и сейчас. Точно также огонь горит здесь и сейчас: не только пока вы смотрите фильм, но и когда вы заканчиваете. Война тоже все ещё идёт.

 

 

Вы упомянули время и тот факт, что всё в фильме происходит здесь и сейчас. В вашей картине вообще сложно понять, когда именно происходят события. Прошел ли с начала войны день, несколько месяцев, год? Я догадываюсь, что это было сделано специально. В чем была причина такой вневременности? 

Так я хотела показать, что война стала частью повседневной жизни. Поэтому зрителям становится неважно, когда именно происходят события. Так как в моём фильме много визуальной поэзии, я не хотела убивать её через википедийные детали с датами. Поэтому те сцены, что вы видите, могли произойти в любой момент из последних двух с половиной лет. Сама съёмка заняла два года. Мы начали в феврале 2022 и закончили в феврале 2024.

 

 

В течение фильма мы наблюдаем за большим количеством персонажей из разных регионов Украины. Расскажите, как вы выбирали героев?

Каждый протагонист представляет собой часть нашего общества. Я специально выбирала таких героев, которые в сумме могли показать все контрасты нашей страны. Для каждого из них я также выбирала уникальный способ, с помощью которого он бы рассказывал свою историю. 

Например, мальчик из освобожденных территорий сам начал говорить на камеру и делиться мыслями о войне. А вот девушка-солдат не раскрывалась так легко. Однако я знала, что она записывает свои мысли в дневники — и мы попросили ее прочитать пассажи оттуда. Это создало контраст между двумя героями. 

При этом я никак не манипулировала происходящим, ведь это действительно были дневники этой девушки. Просто я, как документалистка, выбрала нужный мне элемент из её реальности и использовала его для фильма.

 

 

Ваш фильм фокусируется на детях. Особенно запоминается финал картины, когда школьники делятся мыслями о том, каким они видят будущее Украины. Как вы пришли к этой сцене?

Я провела много времени в разных регионах. Мне было важно понять, что подрастающее поколение думает о жизни во время войны. Сейчас этим детям около 16 лет, они провели два года в режиме войны. 

Я выбрала именно ту школу, которую можно увидеть в фильме, во многом из-за директрисы — она открыто встретила нашу команду и помогла нам. Это самая обычная школа, в которой учится очень много учеников. Поэтому мы смогли поговорить с большим количеством детей и увидеть их перспективу на войну. Через них я хотела бы показать коллективный опыт, который был бы универсальным для всех украинцев их возраста.

 

 

 

Вы начинаете фильм со сцены, в которой родители отправляют детей подальше из своих городов, запихивая их в переполненные поезда. На тот момент война даже близко не является частью нормальности. Далее мы видим, как потихоньку она становится частью ежедневной жизни. А в школьной сцене, о которой мы говорили, детей спрашивают о том, на что они готовы пойти, чтобы достичь желаемого будущего для Украины. Что вы хотели сказать этой сценой? Значит ли она, что сегодняшние подросткам завтра будут вынуждены воевать? 

Идея была в том, что нынешняя война, как мы уже видим, будет длиться долго. Мы в Украине воевать не хотим, но у нас нет выбора. Мы не сможем просто запереть границы. Россия всегда будет рядом и у нее есть долгосрочные военные планы. Наши сограждане продолжают умирать, но мы продолжим сражаться, ведь мы не хотим быть частью России. Для нас смерть звучит лучше. 

Поэтому сцена в школе — это предостережение для сограждан. Мы должны быть готовы к тому, что молодое поколение станет не просто свидетелем войны, но и участником в будущем. Да, это ужасная реальность, в которой мы живём. И это ещё более ужасное будущее, которое нас ожидает. 

 

 

Как вы видите своё будущее в качестве постановщицы и украинки?

Очень интересный вопрос. Я много думаю о собственном будущем. С финансовой точки зрения киноиндустрия в Украине мертва. Сейчас очень сложно найти спонсоров: деньги на нынешний фильм мы нашли благодаря иностранным грантам. Я не планирую снимать документальное кино в ближайшее время. 

Мне кажется, что о войне нужно больше говорить и в рамках художественного кино, не только документального. Там столько тем, которые можно было бы исследовать. Но пока что для таких картин ещё не пришло время.

 

 

Я заметил, что большинство фильмов из вашей страны — это документальное кино про войну. Какую роль играет ваша лента среди всех этих картин?

Я вижу, что в итоге все документальные фильмы о войне в Украине превратятся в одно огромное полотно. Мой фильм будет лишь одним кусочком пазла, который говорит о начале войны. 

Мне очень нравятся другие документальных картины на эту тему и я с нетерпением жду выхода новых. Сегодня среди режиссёров из Украины нет никакой конкуренции. Мы понимаем, что работаем на общее дело. И в будущем, когда люди посмотрят все эти фильмы, они смогут лучше понять, через что мы прошли.

 

 

Что вы думаете о будущем украинской киноиндустрии? 

Главная цель для украинских режиссёров — это не сдаваться. Возможный выход для нас — это начать снимать короткие художественные фильмы. Я думаю, что проблема художественного кино в Украине — это слабые сценарии. И если мы начнём ограничивать себя количеством персонажей и локаций, то начнём фокусироваться на диалогах и сюжетных поворотах, а не на визуале и форме. 

Это можно понять, ведь современное украинское кино началось после революции 2014: оно еще очень молодо. Но документальные фильмы уже показывают, на что способны наши режиссеры. Мне кажется, кинокритики уже могут начать говорить о целой волне украинского документального кино. 

В любом случае, мы должны продолжать делать кино. Мы только недавно поставили себя на рельсы, и остановиться будет катастрофой. В этом случае индустрия завянет и через десять лет новому поколению придётся начинать всё с чистого листа. Чтобы этого не допустить, я должна работать — в том числе, ради следующего поколения.