Как всё устроеноЭто будет мое родовое поместье: Как держат рабов в Казахстане

В мире, по разным оценкам, до 40 миллионов человек живут в рабских условиях. Из них около 25 миллионов насильственно заняты трудом — следят за скотом на фермах, пасут животных на пастбищах, строят дома, трудятся на заводах. Денег они не получают, в лучшем случае — кров и пищу — и то, чтобы просто не умереть с голода.

Александру (имя изменено) сейчас 63. Свой день он начинал с кусочка хлеба, кубика сахара и стакана чая. Впереди ждала стройка крупного родового поместья. Но не для себя, а эксплуататора. По периметру стояли крупные спортивные парни. А когда все-таки удалось сбежать и даже найти полицейских, Александра это не спасло — сотрудники увезли его обратно на стройку.

Таких историй, как у Александра, в Казахстане сотни. Мы подготовили детальный материал, чтобы разобраться: как устроено трудовое рабство в Казахстане 21 века.

Текст: Кирилл Каргаполов

Фото: Офелия Жакаева

Хронология

Александр: история о восьми годах рабства

Правозащитники — о том, как устроено рабство

О людях, которые помогают

2011 год

Силовые органы объявили: от торговли людьми в Казахстане пострадали 84 человека. Позже появятся данные и от НПО — правда, они в 2 раза выше, чем правительственные — 141 человек.

2012 год

Небольшая ферма «Аманат» в селе на востоке Казахстана. На ее территории четверо мужчин. Один, тот что самый старший, рабовладелец, остальные — его рабы. Всех их больше года удерживали и заставляли трудиться.

2015 год — один из лидеров по количеству заведенных уголовных дел по «торговле людьми». Всего их тогда было 45. В этом же году меняется подход правительства к решению проблем трудового рабства и торговли людьми, выделяются средства на содержание кризисных центров по стране.

2015 год

23-летний бишкекчанин Илья перебирает с алкоголем и засыпает прямо на улице. Просыпается в окружении металлических стен кузова КамАЗа и мешков картошки. Следующие несколько месяцев парень провел в трудовом рабстве.

Ежедневно ему приходилось сеять лук, редьку, картошку. Взамен — пара вареных картофелин, немного макарон, вода и холодная сырая земля.

Январь 2015

СМИ рассказывают историю Андрея Попкова из Тараза, состоянием которого — Андрей активно выпивал — воспользовались мошенники. Сперва подсадили на алкоголь, привозили продукты, позже — переписали квартиру и продали, а потом отправили Андрея батрачить на ферме в горах. Отпустили только когда мужчина написал расписку, что получил деньги за квартиру. Полицейские за дело брались неохотно: говорили, что у мошенников связи, что ничего не поможет.

При этом они часто находились в участке вместе с полицейскими, а мужчина, удерживавший Андрея в горах, и сам появлялся в погонах.

Январь 2015

Удачнее сложилась история Владимира Кравченко из Рудного. Мужчина хотел получить работу, а чуть не получил клеймо раба на ферме. Спасло только СМС, которое Владимир, пока его везли на охоту, успел отправить знакомому адвокату. Мужчину удалось вызволить. В ситуации оказались замешаны полицейские, которые были на гораздо более короткой ноге с владельцами фермы, чем следует с потенциальным подозреваемым. Вместе были на охоте, вместе звонили адвокату, вместе давили на Владимира.

Август 2015 год

Опять ситуация, в которой фигурируют сотрудники правоохранительных органов. И два мигранта — 54-летний Убайдулла Джураев из Узбекистана и 50-летний Василий Евдошенко из Кыргызстана.

Убайдулле пришлось почти два года работать помощником в доме полицейского, куда его продали

После освобождения из тюрьмы в 90-х Василий работал по найму, но потом попал к сотрудникам полиции, которые сперва задерживали его за отсутствие документов, держали в приемнике-распределителе, а после забирали к себе в хозяйство. Кормили плохо, а за три попытки побега Василия сильно избили. К счастью, четвертая оказалась успешной.

2017 год

Трое братьев взяли в рабство четверых мужчин в Карагандинской области. Их силой держали на зимовке, заставляли работать. Вместо жилья — пристройка без коммунальных благ. Один из эксплуататоров оказался полицейским.

2021 год

Шетский район историей только Котова не ограничен. В СМИ рассказали историю Мадины Аманбаевой, которая из своих 40 лет 22 года провела в трудовом рабстве там же в Шетском районе. Туда она попала сразу, как окончила интернат. Говорит, что собиралась поступить в колледж, но воспитатель интерната уговорила ее поехать помочь по хозяйству. Так, еще в конце 90-х, Мадина оказалась на отдаленной ферме в Карагандинской области. Там ее заставляли выполнять грязную и тяжелую работу, за малейшие провинности били.

Был случай, когда облили кипятком из чайника. Через 4 года у Мадины родилась дочь, а когда она подросла — к труду привлекли и ее.

О ферме, на которой помимо Мадины были и другие рабы, рассказал сбежавший пастух. Мадина рассказала, что это не единственная такая ферма в Шетском районе.

Бюджет министерства труда и социальной защиты на 2 ближайшие года — 4,2 триллиона тенге. Это министерство — один из лидеров по сумме отчислений из республиканского бюджета. Львиная доля идет на соцобеспечение граждан и выплаты — 4 триллиона тенге. На «Оказание социальной защиты и помощи населению на республиканском уровне, а также совершенствование системы социальной защиты и развитие инфраструктуры» выделено 35 миллиардов тенге — это даже не 1 %. Это 0,82 % процента от общего бюджета министерства.

История Александра может содержать хронологические и географические неточности — это результат травмированной событиями психики. Однако один эпизод Александр помнит всегда и детально: как владелец строящегося дома без устали твердит: «Это будет мое родовое поместье. Здесь будут внуки, правнуки».

Ниже мы собрали историю по фрагментам памяти Александра.

О худших днях

Прихожу в магазин за продуктами, а мне говорят: приезжал твой хозяин, оплатил долг, мы ему документы и отдали. Все. Я остался без документов. Сперва подумал, ну ладно, хорошо, хоть и удивился: если расплатился и забрал документ, почему не заехал, не вернул?

Ничего не видно, не слышно. Во дворе сторожевые собаки — никуда не дернешься

И тут вечером приехал микроавтобус, туда нас всех аккуратненько сложили спортивные ребята и увезли. Когда привезли, оказалось, что на частный объект в районе Кок Тобе. На месте были матрац, подушка и все. Прямо на полу. Утром подъем в 07:00. Работа до поздней ночи. На завтрак чай, хлеб, сахар. На обед суп. На ужин что-то поплотнее: макароны, может, какие-то крупы. Все это изо дня в день. Без единого выходного. Как зомби: встал, поел, пошел, сделал. Никаких средств связи нет: их отобрали и демонстративно сломали. Все симки тоже — чтобы никаких доказательств того, что они (эксплуататоры — Прим. ред) со мной связывались, не было.

И вот меня кружили минут 20 по району и полицейские привезли туда же, откуда я сбежал

О днях лучших

Родом я с юга Казахстана, село Сарыагаш. С 90-х жил и работал в Узбекистане, получил там гражданство, завел семью. Потом ситуация ухудшилась, и я решил поехать зарабатывать в Казахстан, тем более что дом здесь у меня был.

Приехал, встал на все необходимые учеты, взялся за документы. Получил вид на жительство. Какое-то время проработал в Сарыагаше, после меня позвали поработать в Алматы. Хорошая фирма была, все официально. Оставалось еще чуть-чуть и получил бы гражданство — стал бы более полноправным членом общества. Но зарабатывать как-то нужно было. С женой, правда, пока был не стабильный заработок мы развелись.

Оставалось еще чуть-чуть и получил бы гражданство — стал бы более полноправным членом общества

Я, конечно, в дальнейшей ситуации, большей частью сам виноват. Чересчур доверял людям, хотя уже не мальчик был — 50 лет почти как никак. В общем, у меня тогда появилось много рабочих знакомств, решил попробовать работать самостоятельно. Так я с фирмы и ушел.

Мы с командой строителей стали искать объявления по объемам. Я размещал объявления на заборах, в газетах. Дальше работает так: ты звонишь по объявлению, разговариваешь. Потом тебе перезванивают, но уже с другого номера — потому что твои контакты передали тем, кто задействован в работорговле.

Так подвернулось предложение, приехал с командой на объект: работа есть, по цене сошлись, начали. Только никаких договоров, все на словах. Спустя две недели выплатили аванс, дела шли хорошо. Выполнили еще часть работ, и тут уже начались задержки по оплате. Искусственные. А кушать-то хочется. Заказчик говорит: вот там есть магазин, зайдете и скажете, что под меня, а если не получится, оставьте просто документы в залог, потом расплатимся. Так и попал в кабалу, просто покупая себе еду.

О системе рабства

На объект постоянно привозили новые партии людей. Им нужно было менять группы, чтобы никто не сдружился, не контактировал. В противном случае появились бы единомышленники, а как следствие — бунты.

Пока все соки из тебя не выжмут, ты будешь работать

Удобнее всего взять мигранта, у которого ни документов нормальных, ничего. Сейчас тащат из самых дальних кишлаков, где жизнь полностью остановилась. Чем менее образован человек, тем с ним проще обращаться, как с животным. Я пока там был, немного все-таки пообщался с ребятами. И они в основном были из узбекского Намангана — региона, где один из самых низких уровней образования. И вот с ними делали все, что хотели. Они без ропота все выполняли.

Наркоманов не брали. Все-таки нужны те, кто могут делать физически сложную работу. Сегодня можешь на три копейки отработать, работай. Завтра уже на две — отвезут туда, где на столько и отработаешь. Пока все соки из тебя не выжмут, ты будешь работать.

О побеге

Много думал: сперва о побеге, потом о смысле о жизни. Но никогда у меня не было суицидальных рассуждений. В конце концов всегда есть выход, требуется только время.

Не то чтобы я как граф Монте Кристо сидел и думал, как бы убежать, но все равно хотел понять: что можно сделать в такой ситуации?

Я пока сидел в наказании в подвале, спустился один электрик — у нас там была щитовая. И я у него поспрашивал то да се, как там погода. «Дядька, а че ты не выйдешь то сам?», — говорит. Ну я ему ничего объяснять не стал, думаю мало ли, не дай бог на нем как-то отразится, получит. Сказал просто, что от солнца в прохладе спрятался отдохнуть.

Не то чтобы я как граф Монте Кристо сидел и думал, как убежать, но все равно пытался понять, что можно сделать в такой ситуации. Вот только что? Телефон у того парня попросить? А куда звонить? Я номеров не помнил уже. Вызвать 102? Так приедут те же, что меня сюда вернули и станет только хуже. С наманганцами что-то решать? Они затюканные, с ними ни о чем не договоришься. К тому же у следящих за нами было оружие, помню, как видел автоматы в багажнике. В общем, психологически был задавлен. Сломался. Как и все.

А потом уже, видно, бог смилостивился. Получилось так: приехал стройматериал и они впопыхах забыли закрыть ворота, ушли потом на обед. Собаки в вольерах. И все. Никого нет. Я понял: если не сейчас, то никогда.

Я, скрываясь за фурами, прошел до ворот и тихо вышел. Направился уже не в ту сторону, куда в первый раз, а в противоположную. Блуждал около часа по мелким улочкам, вышел на аль-Фараби. Там уже поймал таксиста, рассказал ему историю. А он выслушал и в шоке: тебя-то хоть куда отвезти? Я даже и не знал.

(Далее хронология в рассказе Александра нарушается. Не совсем понятно, попал ли он практически сразу в центр Коргау или же попадал в случаи трудового рабства и в Караганде. Сказать точно Александр не может — Прим. ред). Я приехал в ГРЭС — там были знакомые строители, с которыми я ранее познакомился. У них отсиделся, обсудили всю ситуацию, дали мне телефон. Там я освоился, узнал в интернете о центре Коргау и Анне Игоревне. Я ей на почту отправил свою историю. Она перезвонила сразу, я пересказал вкратце историю. Она спросила, смогу ли я приехать в Астану из Караганды самостоятельно. Я приехал.

О центре Коргау

Когда попал в «Коргау», сразу меня направили в кризисный центр. Через несколько дней мы начали передвигаться по всем инстанциям, чтобы разобраться с документами. Я должен был еще в прошлом году все документы получить, но не вышло из-за пандемии. Тогда пришел: все пошлины уплачены, все сделано, сказали, что через 2 месяца можно будет прийти за документами. Но там как раз началась пандемия.

Решил в перерыве устроиться на работу. Нашел место повара, хорошие работодатели были. Хозяин заведения сидевший, но честный и порядочный, не потерявший человеческого достоинства. Платили, ценили. Но пандемия все разрушила — заведение не продержалось.

Она вызвала скорую, меня сразу же увезли. «Дяденька, у вас язва»

Пришлось снова звонить Анне Игоревне. Вернулся на какое-то время в центр. Потом нашел снова работу — управляющим лесопитомником. Все было хорошо, работал тоже хорошо — мне даже стали приплачивать процент от уровня продаж, стал почти партнером. Но позже начались сильные приступы, ухудшилось здоровье. Однажды думал, что уже не выдержу. Пришлось с работы уйти, так как уже не справлялся. Поймал газель в город. Позвонил Анне Игоревне снова, объяснил ситуацию, приехал. Она вызвала скорую, меня сразу же увезли. «Дяденька, у вас язва», — сказали. На болезнь повлияло много факторов: и психологические, и питание — о какой диете, нормальном питании, пока я был в рабстве, могла идти речь?

Я, может, и думал обратиться в правоохранительные органы еще в самом начале. Но разве я что-нибудь вспомню? Ни имен, ничего не помню. Спросят, какие документы и как забрали? А по факту у меня-то они ничего не отбирали, им продавщица отдала за оплаченные долги. Грубо говоря, они выкупили этот вексель. А векселем оказались мои документы.

О будущем

Планы? Ну, скорее всего, такие простые, человеческие. Обеспечить самому себе свою старость. Она ведь уже не за горами, я уже в ней.

В последнее время просто думаю, для чего мне это было нужно. Я же не маленький мальчик, чтобы меня учить. Чтобы я остаток так прожил

Вернусь к себе, буду работать на себя. Я даже освоил биржевую торговлю, пока изучал компьютер. Я как-то спокоен: есть много способов заработать. Кого-то, может, нужно будет проконсультировать по вопросам строительства. Хотя я понял, что хоть всю жизнь и занимался строительством, это не мое. Но зарабатывать нужно было, делать нужно было. Такое правило. Есть в жизни правила. Это сейчас нет правил. Никаких — ни воспитания, ничего. А у меня с детства заложено. Если бы я не жил по правилам, меня бы мотало из крайности в крайность. Я за всю жизнь ничего не нарушил. Даже улицу в неположенном месте ни разу не перешел. Я законопослушный гражданин, мне это все с детства в голову втемяшили.

Иногда лежишь и философствуешь. То, что «все что ни делается, все к лучшему» — это понятно. Раз с тобой что-то так происходит в жизни, значит, для чего-то это было нужно. В последнее время просто думаю, для чего мне это было нужно. Я же не маленький мальчик, чтобы меня учить. Чтобы я остаток так прожил.

Кто помогает людям
в рабстве

О том, как устроено рабство в 2022 году

Сейчас изменилась многое. Если раньше были люди, которые путем личного знакомства что-то обещали, куда-то увозили, то сейчас это объявления в интернете. Их эксплуататоры обеспечивают хорошими отзывами. Человек находит, видит, что все хорошо, попадается на крючок.

Въезд наземным путем в страну сейчас усложнен либо невозможен из-за ограничений. Поэтому вербовщики стали оплачивать авиабилет. Когда человек прилетает, то человеку предъявляют большие траты на него, обманным путем навязывают долг. Причем, это не только авиабилет: здесь и одежда, и съем квартиры, и продукты питания. Стоимость завышают в несколько раз.

Бывает и так, что к человеку, который только попадает в трудовую эксплуатацию, изначально могут не применять никаких мер воздействия. Могут даже заплатить несколько раз заработную плату, вести себя порядочно. Это делается, чтобы человек сразу не ушел и чтобы ему потом было сложнее доказать факт трудовой эксплуатации: деньги все-таки платили, условия выполняли.

Потом начинаются сложности с документами. Эксплуататор просит документы для оформления, регистрации рабочей визы. В итоге жертва добровольно отдает документы. И все, здесь уже жертва в еще более бесправном состоянии.

Вербовщики и эксплуататоры не берут наличными деньги, не забирают их себе — это все пересылается на другие карты, передается другим людям — связать этих людей с кем-либо, найти эксплуататора сложно.

Многие думали, что в пандемию количество случае трудового рабства уменьшится, так как введены ограничения, попасть в страну сложнее. Но это не так. Люди находят способы попасть в страну, потому что резко ухудшилась экономическая ситуация. Потребность в заработке возросла.

О попадании в рабство и законодательстве Казахстана

Наша система обезличивает мигранта, не учитывает ряд факторов. Ты просрочил регистрацию — все, несешь полную ответственность. Передал паспорт эксплуатации — сам виноват. И сейчас, благо, принимаются новые нормы в миграционном законодательстве. Нужно переориентироваться на человека. Необходимо, чтобы работодатель нес полную ответственность за наемного рабочего.

Приведу пример: в Кызылорде была стройка, на которой трудились 17 граждан Узбекистана. Бригадиры — оттуда же. И им приплачивали за контроль других узбекистанцев. И когда рабочие были в первый раз недовольны, бригадиры вызвали миграционную полицию, которая арестовала рабочих. Когда их выпустили, куда им было идти? Документов, денег и вещей нет. В полиции их никто не слушал. Они вернулись на стройку. Им сказали: «Да, мы поменяем вам бригадира, все будет хорошо».

Практически ничего не поменялось. Когда терпение лопнуло и люди снова возмутились, одного из рабочих увели в подвал и избили. Когда все-таки написали заявление в полицию, миграционная служба все равно выписала им депортацию. И это несмотря на доказанный факт передачи работодателем документов посредникам в Шымкенте. Работодатель, правда, согласился выплатить сумму, но за вычетом долгов — той самой одежды, билетов и т.д. На каждого вышло около тысячи долларов за все время работы, но люди были довольны. Только у всех осталась депортация. Как можно было ставить такое решение? Я обжаловала решение суда, но, к сожалению, ничего не изменилось.

О том, что улучшить

Миграционное законодательство должно давать право мигранту самостоятельной регистрации. У нас же мигрант должен идти вместе с работодателем. Если мигрант пойман и не оформлен надлежащим образом, то ответственность должна быть на работодателях, потому что кто-то получил доход, а кто-то депорт.

Привлечение иностранной рабочей силы — это нормальное явление с точки зрения развития экономики, потому что не всегда возможно найти казахстанского рабочего, который бы согласился трудиться за 80-100 тысяч тенге. Но давайте сделаем так, чтобы работодатель соблюдал все законы. Сейчас это не просто: в министерство труда и социальной защиты нужно подавать огромный список документов.

Помимо мигрантов, в рабство попадают люди без образования, с документами Советского союза, выпускники детских домов, осужденные, живущие с алкогольной зависимостью. Такие люди чаще всего выполняют неквалифицированную работу.

У них страшное ущемление в правах: без документов, без ИИНа, без qr-кода их никуда не пускают. Часто таким людям даже и не обещают ничего платить, а просто дают жилье и еду. Но в уголовных делах никто не берет во внимание, что человек работал не по 8 часов, а с 6 утра и до 12 вечера, что человек работал без выходных и что еду давали только ту, что была. Такие условия изначально незаконны.

Выбирается такой человек из рабства, находит попутку, будучи грязным, в потрепанной одежде: кто захочет помогать такому? Полиция его слова может не принять всерьез. Хотя, в последнее время, после заявлений Токаева о торговле людьми, правоохранители стали работать лучше.

Сейчас законодательство не способно дать определение трудовому рабству и привести к наказанию. Статья «эксплуатация» должна быть вынесена отдельно. Потому что когда трактуют 128 статью (торговля людьми — Прим. ред), часто требуют фактов перевозки, вербовки. И если этого нет, сложно привлечь только за эксплуатацию. Угрозы и задержание очень сложно доказать. Если человек, грубо говоря, за пределы комнаты выходит, скот пасет — значит, и ограничения свободы никакого, согласно закону, не было.

Была сильная команда. Министерство труда и социальной защиты возглавляла Тамара Дуйсенова. Была разработана огромная концепция по оказанию специальных социальных услуг: не только для жертв торговли людьми, но и для жертв бытового насилия. В то время работала специальная комиссия по торговле людьми, она и сейчас есть, но тогда комиссия была выше уровнем — в ней участвовали все вице-министры и замминистры.

Прошло пять лет, мы сделали большие шаги, но нужны новые. Необходимо защитить кризисные центры. Их финансирование идет путем конкурса и очень часто мы видим, что оно уходит организациям, у которых не всегда есть опыт в подобной сфере.

Раньше было управление по борьбе с организованной преступной деятельностью, которое проводило специальные следственные действия. Потом его расформировали, создали специальную криминальную комиссию, у которой полномочий меньше. Они теперь у следователя должны брать запрос, а это все затягивает процессы и усложняет закрепление. Знаю, что сейчас ведется работа по возвращению УБОП — это позволит сразу фиксировать и направлять дела в суд.

Должна быть поддержка пострадавшего со стороны прокуратуры. А она сейчас просто высылает дела обратно, если выявлены какие-то нарушения. В итоге дело разваливается. Нужно поменять систему на доведение до суда, а не возбуждение уголовного дела. Не нужно бояться увеличения числа дел в статистике — это показатель работы органов.

Необходимо возвращать трехлетнее финансирование проектов. И мы видим, что министерство труда и соцзащиты сейчас к этому снова приходит. В случае однолетнего финансирования работать практически невозможно: много времени занимает бюрократическая проволока, а потом срок финансирования уже подходит к концу. А люди-то в приюте остаются. При этом по условиям покупать новое оборудование — например, новый холодильник, новую стиральную машину, кровать — нельзя. Где должна организация брать деньги на развитие центра? Это нелогично. Люди после таких тяжелых ситуаций не должны жить в ненадлежащих условиях.

О Казахстане как о центре рабства

Казахстан — страна назначения, здесь, по сравнению с соседними странами, экономическая ситуация лучше. В то же время Казахстан и транзитная страна, потому что многие едут через Казахстан в Россию. И в то же время Казахстан — страна отправления. Чаще всего отсюда едут в Россию, Турцию и Арабские эмираты.

Большинство пострадавших — мигранты, приехавшие в поисках работы, в особенности из Узбекистана. Активно привлекают людей через мессенджеры и телеграм-боты. В Узбекистане полностью набирают группу, привозят ее за счет эксплуататора в Казахстан, отправитель получает деньги за услуги.

Бывало, что продавали детей за 500 тысяч тенге, девушку за 100 долларов.

Психолог и юрист — о помощи жертвам 

О людях, которые попадают в рабство

Первый случай, с которым я столкнулась — сексуальное рабство. И когда я работала с теми девушками, а это был первый подобный опыт, то беседовала с ними, через проективные методики их диагностировала. Важно было, чтобы они начали ощущать себя личностью — после такого опыта люди теряют самоидентификацию: для чего они живут, какие у них цели. Все это люди перестают знать.

Когда люди приходят, они очень запуганы, не идут на контакт. Моя главная задача — раскрыть их. Не быть человеком, который их бы критиковал, осуждал. У них часто память только на определенные моменты — многое стирается, путается. Их избивают, над ними издеваются. Человек теряет чувство собственного достоинства, позже исчезают и остальные чувства. Человеку становится все равно. Живут — живут, дают кушать — ну и ладно. Остаются только базальные потребности. Оценка своего труда там отсутствует. Даже когда выбираются из рабства, то часто не требуют оплаты. Им важно, чтобы их просто не трогали, не били. Дали жить.

Был случай, когда нашли девушку, настолько долго пробывшую в рабстве, что она перестала разговаривать. Ее избивали, над ней издевались почти 18 лет. Психика попросту не выдержала такого.

О работе

Работа тяжелая. Я ведь не только в Коргау работаю, но еще и в Шансе, дела в котором связаны с детьми. Тяжелее всего выезжать на дела, связанные с сексуализированным насилием над детьми. После такого плохо физически, морально. Я не могу спать.

Последнее время думаю, что, возможно, пора менять сферу деятельности. К нам ведь не приходят позитивные люди. Приходят с ужасными проблемами. Это эмоционально выжигает. Сейчас уже замечают, что я уже не такая зажигалочка, как когда пришла.

Понимаю, что хочу работать с женщинами, помогать им. Обеспечивать равенство прав: с детства меня раздражало, что мальчикам всё, а девочкам ничего.

О сложностях и людях

Мне эта работа по душе, я отучился на юриста, проработал в правоохранительных органах оперативником. Эта сфера для меня не далека: знаю, как происходят такие ситуации, понимаю, как вести себя с людьми, в том числе с подозреваемыми.

Я люблю доводить все дела до конца. Знать, что ты помог человеку, помог вернуться ему на родину, обеспечил безопасность. Видеть, как радуется человек. В этот момент с меня снимается груз — это ведь дело не одного дня. Есть случаи, которые длятся по несколько лет. Но когда приходим к результату, это облегчение.

Часто переписываемся с освобожденными, держим связь. Недавно освободили мужчину из Узбекистана, у которого были проблемы с документами и здоровьем. Он счастлив, что вернулся домой. Его мама счастлива. Звонят, спрашивают, как у нас дела.

Самый сложный, наверное, случай с девушкой из Узбекистана, у которой были отклонения в развитии. Ее привезли нелегально в Алматы около 8 лет назад, ей тогда было лет 25. Закрыли в квартире, фотографии разместили на сайтах интим-услуг, водили клиентов. Все деньги забирали к себе. Как-то она смогла сбежать оттуда и попала к дальнобойщику, который помог ей и отвез в миграционную службу, а сотрудники оттуда уже связались с нами.

Никогда не было мыслей о том, что работа тяжелая. То, что это занимает все время — мне привычно, не тяжело. Я в органах с этим сталкивался. Но все равно работаешь: жизнь у всех трудная и не хочешь, чтобы у кого-то она была еще тяжелее.