30 ноября 2023 года Верховный суд России признал «Международное движение ЛГБТ» экстремистской организацией. За десять лет до этого страна уже ввела запрет на «пропаганду нетрадиционных отношений» среди подростков, а в 2022 году его расширили до всех возрастов. Сегодня любая публичная поддержка ЛГБТ в России — формально уголовное преступление.

Узбекистан, в свою очередь, вообще остается одной из немногих стран региона, где гомосексуальные отношения по-прежнему уголовно наказуемы. Эта норма, действующая с 1994 года, делает ЛГБТ-людей в стране уязвимыми для шантажа, арестов и насилия.

Казахстан, на первый взгляд, далек от этого сценария. Но, если присмотреться, страна всё активнее перенимает подход соседей — в том числе через риторику «традиционных» ценностей и заимствование правовых механизмов контроля.

Так, на прошлой неделе, рабочая группа Мажилиса утвердила поправки по запрету пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации. По словам руководителя рабочей группы — депутата Елнура Бейсенбаева, под пропагандой ЛГБТ понимается публичное распространение через СМИ или интернет информации о «нетрадиционной» ориентации с целью формирования положительного мнения о ней. Теперь, после утверждения рабочей группой, поправки вынесут на пленарное заседание нижней палаты.

Текст Дана Баширова
Редактура Султан Темирхан

 

Россия и Узбекистан как готовые модели

В России анти-ЛГБТ кампания стартовала ещё в 2013 году с закона о «пропаганде нетрадиционных отношений среди несовершеннолетних». За последующие десять лет он превратился в инструмент для стирания темы ЛГБТ из публичного пространства, закрытия независимых инициатив и уголовного преследования активистов.

В 2023–2025 годах давление усилилось: российские власти стали использовать более жесткие правовые механизмы — в том числе квалифицировать международные ЛГБТ-организации и их символику как «экстремистские», что привело к сотням административных и уголовных преследований.

Правозащитники из Human Rights Watch зафиксировали более 100 обвинительных приговоров по делам об «экстремизме» за участие «в международной организации ЛГБТ» в России за последние десять лет. Безобидный, на первый взгляд, закон 2013 года сделал любое позитивное или нейтральное упоминание негетеросексуальных отношений административным, а порой и уголовным нарушением.

По данным организации, только в период с января 2024 по июнь 2025 года не менее 20 человек были обвинены в участии в несуществующем «международном общественном движении ЛГБТ». Один из них покончил с собой в СИЗО, двое получили реальные сроки, а 17 дел остаются не рассмотренными или без публичных результатов. 

Параллельно российский парламент и исполнительная власть продвигали законодательные инициативы, ограничивающие права трансгендерных людей: запрет на смену пола в документах, ограничение доступа к гендерно-подтверждающей медицинской помощи и попытки запретить операции и лицевые процедуры для взрослых, а особенно — для несовершеннолетних. Эти инициативы систематически отражены в международных и независимых расследованиях и обсуждениях.

Кремлёвская риторика о «традиционных семейных ценностях», механизмы «иностранных агентов», а также запрет деятельности ряда зарубежных благотворительных организаций, работающих с ВИЧ/СПИД-профилактикой, усилили изоляцию уязвимых групп.

В 2025 году российская Генпрокуратура признала нежелательной деятельность ряда международных фондов, в том числе организаций, занимающихся помощью людям с ВИЧ, что имеет прямые последствия для здоровья и безопасности всего общества. 

Порой ситуация в России доходит до откровенного абсурда. Так, например, в мае этого года сотрудникам российского книжного издательства предъявили обвинения по статье 205.1 УК РФ за содействие террористической деятельности. Причина — издание книги-бестселлера «Лето в пионерском галстуке» Катерины Сильвановой и Елены Малисовой о гомосексуальных отношениях пионера и вожатого.

«Нас собрали на закрытое редакторское совещание и настойчиво порекомендовали проверить все свои проекты на любое упоминание гей-персон и ЛГБТ-пропаганды. Я работала в отделе научпоп, и в том квартале мы практически отдали на верстку большой тираж книги “Сучки” — это классно написанная книга о поведении самок животных. Ну, что вы думаете? Пришлось тормозить типографию, срочно менять название, в аврале переделывать обложку, и пересогласовывать все снова. Наш руководитель уже просто перестраховывался, боялся что и наших “Сучек” можно каким-то боком привязать к этому новому закону», — рассказывает Александра, бывшая выпускающая редакторка крупного российского издательства. 

Узбекистан — другой полюс того же процесса. Здесь с 1994 года действует статья 120 Уголовного кодекса, предусматривающая до трех лет лишения свободы за «мужеложство». Эта норма стала не только символом, но и практическим инструментом запугивания и шантажа, блокируя любое гражданское объединение или просветительскую работу.

Согласно ежегодному докладу HRW, ситуация с защитой прав человека в Узбекистане стремительно ухудшается. Полиция преследует гомосексуальных и бисексуальных мужчин, а также трансгендерных женщин, подвергая их произвольным задержаниям, уголовным преследованиям и лишению свободы. ЛГБТ-люди сталкиваются с дискриминацией и притеснением как со стороны государства, так и частных лиц.

Обе модели соседних государств работают схожим образом: создают атмосферу страха, ограничивают свободу собраний и слова, а также блокируют любые формы самоорганизации — от правозащитных центров до ВИЧ-сервисов.

 

 

Что происходит в Казахстане 

В Казахстане пока нет закона, прямо направленного против ЛГБТ, однако тенденции последних лет показывают, что страна активно заимствует методы политического и общественного контроля у соседей. Риторика о «духовных скрепах», «традиционной семье» и «угрозах западных ценностей» всё чаще звучит с официальных площадок.

С 2022 года усилились проверки НПО и медиа, которые занимаются правами человека, гендерным равенством и профилактикой ВИЧ. Формально — из-за финансовых нарушений и «иностранного финансирования». Фактически — из-за неудобной тематики. Всё это совпадает с российским сценарием, где борьба с «иностранными агентами» стала универсальным инструментом подавления.

Политолог Виктор Ковтуновский видит в этом не случайность, а системный процесс: 

«Институционализация чужих репрессивных практик — обычный метод для Акорды. Власти Российской Федерации не многое выдумали сами: это или китайский опыт, или возвращение к методам подавления инакомыслия в советскую эпоху»

По мнению эксперта, Казахстан вовсе не следует за Россией, а во многом стал первоисточником подобных инструментов: 

«Многие нормы в РК приняты ещё при Назарбаеве, и это скорее Россия догоняла Казахстан в плане формирования режима. Сейчас, когда протестная активность невысока, власть не видит необходимости усиливать репрессивные законы — действующих уже достаточно, чтобы пресечь любую активность».

Ковтуновский считает, что новые законы все же могут появиться, но они будут избирательными, направленными против конкретных оппозиционеров или активистов. 

Методы подавления, по мнению политолога, будут совершенствоваться, но массового применения пока не будет. Все будет зависеть от масштабов протестов. Если они станут массовыми, давление станет системным. 

Эксперт также подчеркивает, что «не допустить» повторения российского сценария сейчас практически невозможно:

«Не думаю, что мы можем что-то “не допустить”. Опыт сопротивления беларусского гражданского общества показал, что пока действующий режим пользуется покровительством Путина, изменить что-то очень сложно. На мой взгляд, шанс на перемены появится только тогда, когда Россия войдет в период внутренней политической турбулентности».

 

 

Почему это важно

Формальное отсутствие анти-ЛГБТ законов в Казахстане не гарантирует безопасности. Сценарий соседей показывает, что достаточно риторического поворота и нескольких административных прецедентов, чтобы тема прав меньшинств исчезла из публичного поля.

В стране, где государство постепенно ужесточает контроль над информацией и гражданским сектором, любые уязвимые группы — в том числе ЛГБТ-сообщество — первыми оказываются под ударом. И если в России и Узбекистане репрессии меньшинств стали частью законодательства, то в Казахстане подобные практики остаются еще в зачаточном состоянии. Однако региональный опыт показывает, что такие законы очень быстро эволюционируют.

 

   

Обложка: Sara Rampazzo / Unsplash